Женщина в хабе в Павлограде, куда эвакуируются люди с прифронтовых и оккупированных городов. Фото: «Новости Донбасса»

Мариупольцы требуют от государства справедливости, потому что на четвертом году полномасштабной войны они имеют несоответствующий действительности статус и лишены реальной помощи.

Все чаще украинцы, выжившие в оккупации и во время боевых действий, спрашивают, нужны ли они своему государству.

«Клеймо» вместо защиты: что означает статус переселенца сегодня

Некоторое время мне, ВПЛ из Мариуполя, казалось, что, наверное, только я раздражаюсь тем статусом, который, как бирку, на меня повесили в ЦПАУ. Куда бы ни пошла, он своеобразным клеймом украшает мой лоб и бумажку с печатью. В первый год-полтора от этого статуса была хоть какая-то польза: «щедрая» помощь от государства на проживание  в две тысячи гривен ежемесячно и гуманитарные наборы от различных организаций и фондов. А что теперь? Двух тысяч большинство ВПЛ лишили. По данным которые озвучил председатель ВСК ВРУ по вопросам ВПЛ Павла Фролов пока только четверть ВПЛ получают хоть какую-то помощь от государства.

«Это программы «Прихисток», 2-3 тысячи гривен помощь на проживание, это еВідновлення, это проживание в МТП, льготная ипотека, компенсация коммуналки и тому подобное. А остальные 3,5 миллиона выживают как могут. Справедливо ли это, вопрос риторический. Обеспечить жильем всех, кто его потерял из-за войны — уже сверхсложная задача, с которой государство пока, к сожалению, не справляется», — отметил Фролов.

А что касается помощи от фондов и организаций, она довольно быстро сократилась и почти полностью свелась к продуктовым наборам, которые выдают центры «ЯМариуполь». Но у ВПЛ из других населенных пунктов таких центров нет, поэтому, им, видимо, еще труднее.

Выдача гуманитарной помощи в центре «ЯМариуполь». Фото: «ЯМариуполь»

Ну и несколько слов о том, как чувствуют себя люди, лишенные даже мизерной денежной помощи от государства и как это повлияло на их жизнь. Слышала, как одна женщина в центре «ЯМариуполь» громко считала:

«У меня среднестатистическая семья — двое взрослых и двое детей. Считайте: 2 + 2 тысячи гривен на родителей и 3 + 3 тысячи гривен на детей — это 10 тысяч, значительная часть квартирной аренды и, возможно, еще и коммуналки. То, что зарабатывали, мы тратили на еду и хоть на какую-то одежду и обувь. А теперь что делать? Или аренда, или еда!».

На эту же тему гневно высказываются люди в соцсетях.

Татьяна Заровная:

«При такой социальной “защите власть еще и беженцев призывает возвращаться из Европы и делает конкретные дипломатические шаги для того, чтобы страны ЕС отправляли их домой. Что она себе думает?!»

Денис Павленко:

«Это больше всего бьет по семьям с детьми. Без выплат такие семьи уже уехали в ЕС. Детей в нашей стране и так мало, а их еще и выталкивают. Через 20 лет будут только пенсионеры».

Наталья Никифорова:

«К кому стучать, чтобы достучаться?! Я всю жизнь работала. Пенсия мизерная. Здоровья, чтобы полноценно работать, уже нет. Дети тоже переселенцы. Жилье арендую. Что дальше, как жить?».

Светлана Слюсаренко:

«Читаю комментарии, пишут в основном за Мариуполь, а Попасная, Северодонецк, Рубежное, Бахмут, Авдеевка и многие села? Давайте не забывать за эти города также».

Своеобразной квинтэссенцией этого виртуального диалога является сообщение 2024 года на странице в Фейсбуке мариупольца Евгения Сосновского: «Ну что ж… С 1 марта можно считать, что от статуса ВПЛ я, как и сотни тысяч других мариупольцев и жителей других оккупированных городов и поселков, перехожу к статусу простого бездомного. Потому что вся разница в этих статусах была лишь в том, что ВПЛ, в отличие от бездомных, получали от государства 2000 грн в месяц, которых им должно было хватать и на аренду жилья, и на многие другие нужды, как люди, которые потеряли все и фактически начали свою жизнь с нуля».

Мариупольский фотограф Евгений Сосновский. Фото: facebook

Статус есть, защиты нет

С лишением даже мизерной помощи от государства большинство мариупольских переселенцев скептически относятся к самому статусу «ВПЛ». Есть те, кто считают себя блокадниками, потому что параллельно с целенаправленным убийством мирного города, пережили и очень жесткую блокаду — не имели ни информации, ни еды, ни воды. Известно много случаев, когда люди (особенно пожилые), медленно умирали в своих квартирах, некоторые выбрасывались из окон. «Я считаю, что мариупольцам должны дать отдельный статус, как был у блокадников во время Второй мировой войны», — говорит мариупольчанка Галина Однорог, которая временно проживает в Ирландии, но очень хочет вернуться на родину.

Среди мариупольцев все больше тех, кто называют себя бездомными, потому что потеряли всю недвижимость и скитаются по чужим домам почти без надежды снова иметь свой собственный.

Но вернемся к сути статуса «Внутренне перемещенное лицо».  Вот что говорит о нем Википедия: «В украинском законодательстве это лица, которые подпадают под определение вынужденные переселенцы, но которые, покинув место своего постоянного проживания, остаются в стране своей гражданской принадлежности и могут пользоваться ее защитой».

И тут такая история — статус есть, защиты нет. А лично меня с самого начала беженской биографии раздражает это «перемещенное лицо», потому что лично меня и мою семью никто никуда не перемещал, спасались, как и большинство мариупольцев, надеясь только на Бога и удачу. Почти все, кому посчастливилось выжить в аду русского мира, с отчаянностью обреченных на смерть «перемещались» к подконтрольной Украине территории в основном самостоятельно: пешком или на полностью разбитых авто. И не всем суждено было добраться до заветного Запорожья — вы бы видели, сколько автомобилей вместе с целыми семьями догорало на обочинах!

Только, начиная с апреля, из Мариуполя в Запорожье прибыли несколько эвакуационных колонна из автобусов и частных машин, что позволило спасти лишь ограниченное количество людей. Мариупольцы в основном бежали сами, или с помощью родственников, друзей, волонтеров, а еще некоторые церкви вывозили своих прихожан целыми семействами.

Поэтому неудивительно, что они упорно называют себя беженцами, хотя с точки зрения международного права это неправильно, если уже остались существовать в своей стране. Но и нынешний статус это тоже неправильно, потому что судьба мариупольцев, трагедия города и все, что происходило в течение осады и 86 дней обороны, это беспрецедентное испытание! Люди, которые через него прошли, имеют основания надеяться, что государство это признает и предоставит им не только соответствующий статус, но и компенсацию. Желает кто-то помнить это или нет, но из-за чьих-то (?) просчетов в самом начале полномасштабного вторжения полумиллионный город за считанные дни попал в осаду, а десятки тысяч невинных людей рассчитались за это своей жизнью.

Между тем с каждым годом, месяцем и днем тает надежда на справедливость. Такой статистики, наверное, не ведется, но мариупольцы обмениваются новостями о том, что один за другим их знакомые умирают на чужбине, большинство — от онкологии и сердечно-сосудистых заболеваний. О них говорят «отмучились». И кажется, это не только о мучениях от тяжелой болезни.

А еще есть категория ВПЛ — пожилые люди, которая попала в слепую зону, ее никто, как будто, не видит и не слышит. «Нам по 60 лет, мы все потеряли, часто болеем, денег нет, мы никому не нужны», — так с отчаянием в голосе говорил не очень старый мужчина, который пришел в гуманитарный центр вместе с женой. Та грустно кивала и утирала слезы. В ответ на попытку подбодрить, внушить веру в собственные силы, они молча развернулись, взяли коробку с гуманитаркой и пошли к выходу. Потому что слова уже никого не утешают!

Слышала как пожилые женщины, изготавливая окопные свечи, горько шутили между собой: «Наверное, многим было бы лучше, если бы все пенсионеры-ВПЛ депортировались на другие планеты или в лучший мир». Поэтому вопрос: что в этой шутке является преувеличением?

«Дело в том, что у меня нет дома»     

Эти строки известной песни музыкальной группы «Один в каноэ» вызывают у тех кто бежал из оккупации слезы. Видела их у других и ощущала на собственном лице, когда молодой певец Даниил Яшин дарил своим землякам в Черновцах очередной концерт.

«Нет дома» — это самая главная проблема для тех, кто из-за войны потерял свое жилье или вынужден был оставить его на оккупированной территории. Об этом, кстати, свидетельствуют и результаты общенационального социологического исследования «Актуальные проблемы ВПЛ», которое было проведено в Украине при поддержке Правительства Великобритании. Согласно этому исследованию, для 85% переселенцев критической является проблема с жильем.

И это понятно — людям нужна крыша над головой, причем не бомжацкая и временная, а надежная, комфортная и постоянная. Но нет — на разных уровнях уже четвертый год проводятся круглые столы, дискуссии и форумы, чтобы понять, а что же для переселенцев является самым необходимым. Хотя ответ на поверхности.

В это же время жители многих городов — Днепра, Киева, Одессы, Львова, дома которых пострадали от агрессивных действий оккупантов, получают от городских властей деньги на аренду, на восстановление частично разрушенного жилья и даже на приобретение нового. А что тем, кто спасся с оккупированных территорий?

Нам остается только наблюдать, ждать и наслаждаться информацией с телемарафона, где рассказывают о возможности украинцев получить компенсации за недвижимое имущество, в частности, об удачном воплощении в жизнь программы еВідновлення, которой в мае исполнилось два года. Говорят, заявление можно подать на портале Дія. Но услуга эта доступна только, если разрушенное жилье находится на неоккупированной территории или в зоне активных боевых действий и признано комиссией непригодным для жизни. Так что, это опять не про нас…

Надежда появилась, когда 19 декабря прошлого года Верховная Рада наконец приняла закон №11161, который вносит необходимые изменения в закон о компенсации и согласно которому ВПЛ с оккупированных территорий имеют право подать заявление на ее получение даже если их жилье уцелело. 

Радость в сердцах переселенцев и осторожная надежда на то, что наконец-то и у них появятся хоть какие-то возможности достойно устроиться в жизни.

Закон передали на подпись президенту Владимиру Зеленскому. С этого момента прошло полгода, но он до сих пор не подписан, хотя в соответствии со статьей 94 Конституции Украины президент должен был это сделать в течение 15 дней после получения или же вернуть его со своим мотивированным предложением в Верховную Раду для повторного рассмотрения.

Учитывая игнорирование вышеупомянутого закона №11161, что является полным нарушением Конституции Украины, странно прозвучала речь президента Зеленского после его встречи 6 февраля с президентом Европейского банка реконструкции и развития, которая находилась с визитом в Украине.

«Сегодня мы говорили с ЕБРР, в частности, о том, что надо поддерживать украинских переселенцев — внутренних наших переселенцев, всех, кто был вынужден уезжать из дома из-за войны, кто потерял дом. Надо помочь этим людям на новом месте получить нормальные квартиры или дома: именно этот вопрос является наиболее важным для миллионов украинских переселенцев — свой дом. И у наших партнеров точно есть ресурс, чтобы помочь с этим. Также сегодня поставил соответствующие задачи министру финансов Марченко и вице-премьер-министру по восстановлению Кулебе. В течение двух недель должна быть четкая программа — программа поддержки внутренних переселенцев, эффективная и понятная людям».

Слова очень справедливые, а что касается действий? Кто-то видел эту программу?

В конце мая появилась информация о причинах неподписания президентом законопроекта в отсутствии средств на его имплементацию. Сначала об этом без подробностей заявила глава партии «Слуга народа» Елена Шуляк. Конкретные цифры назвал впоследствии председатель парламентской ВСК по вопросам ВПЛ Павел Фролов: «Закон не подписан. Верховная Рада сделала все, что могла. Там считают, что 3,3 триллиона гривен нужно на его имплементацию».

Народный депутат Павел Фролов. Фото: сайт партии «Слуга народа»

Если не справимся, поедем за границу

Сейчас конец мая, в марафоне единых новостей продолжаются оптимистичные сюжеты о достижениях программы еВідновлення, о дополнительных 665 млн гривен от правительства, о счастливых историях счастливых получателей денежных компенсации и жилищных сертификатов, о том, что нужно для того, чтобы воспользоваться сервисом.

«Опять заместитель Министра развития громад и территорий Украины Наталья Козловская рассказывала о том, как много семей уже получили государственную помощь. И наконец вспомнили о компенсации за утраченное жилье на оккупированной территории, — комментирует услышанное мариуполец Евгений Сосновский. — Но она не упомянула о главной проблеме, которая стоит на пути запуска этой программы — отсутствии подписи президента Украины под законом №11161. Я понимаю, что не может государство прямо сейчас обеспечить всех теми сертификатами, потому что количество людей, которые остались без ничего, действительно впечатляющее. Но дайте хотя бы надежду, дайте понять, что люди имеют хоть какое-то право на помощь от государства. Хотя бы с постепенной выплатой. Или скажите правду о том, что Украина не в состоянии никак поддержать людей бежавших с оккупированных территорий. Чтобы хотя бы не завидовали им обычные граждане, слушая новости…».

Но в продолжение этой мучительной темы люди с оккупированных территорий получили совсем другое — на портале Кабинет Министров Украины появилось бодрое, жизнеутверждающее сообщение: «Более 100 тысяч украинских семей уже воспользовались помощью, которая предоставляется в рамках программы еВідновлення. Об этом сообщил премьер-министр Украины Денис Шмыгаль во время заседания Кабинета Министров 27 мая. Он подчеркнул, что КАЖДАЯ семья, которая потеряла дом или получила повреждения жилья в результате российской агрессии, может рассчитывать на поддержку государства…».

Не знаю, много ли переселенцев и беженцев из оккупации услышали этот новый всплеск оптимизма от власти, раздражаются они или уже не обращают внимания. Знаю, что некоторые начинают собирать чемоданы, или по крайней мере, размышляют, где за рубежом можно рассчитывать на более надежную поддержку.

Людмила Галбай, беженка, Германия:

«Анализируя действия украинской власти, кажется мне, что большинство пострадавших не сможет получить эту компенсацию. Нас же миллионы! И война продолжается. Никто не позаботился о людях перед началом вторжения, хотя партнеры нас предупреждали. Результат — уничтоженные города, сотни тысяч погибших. Сомневаюсь, что компенсацию получат те, кто пережил бомбежки, оккупацию, потерял жилье, имущество, здоровье. Вот такое разочарование!».

Марина Перешивайлова, беженка, США: 

«Люди бежали кто куда мог, без ничего и без средств к существованию. А потом должны были самостоятельно добывать одежду, еду, деньги, жилье, работу… Перспектив получить компенсацию за разрушенное/поврежденное имущество я лично не вижу. Между тем, жилье для ВПЛ — основной и болезненный вопрос, который труднее всего воплотить в жизнь. Мне кажется, что справедливо было бы выдать людям деньги, за которые они могли бы приобрести себе жилье или открыть собственный бизнес. Но чтобы это были реальные деньги, достаточные для таких целей. Вот если так было бы сделано, тогда статус ВПЛ имел бы ценность».

Каролина Савосина, ВПЛ, Украина:

«Относительно статуса ВПЛ я считаю, что сейчас он мне не дает ничего. Так же как и разговоры о компенсации за разрушенное/поврежденное жилье, оставшееся в оккупации. Помощи от нашего государства сейчас не вижу. Жить очень сложно и я не удивлена, что многие люди от безысходности возвращаются на оккупированные территории или уезжают за границу. Сейчас людям со статусом ВПЛ очень сложно стало еще и потому, что для ФЛП вернули все налоги, поэтому на жизнь почти ничего не остается. Но мы справимся. А если нет, в оккупацию я не вернусь, распродам свой маленький бизнес и поеду с дочкой за границу, надо же как-то жить!».